Не хочу быть жилеткой

Кто-то из моих коллег остроумно заметил, что запросы совершенно незнакомых людей, обратившихся за консультацией, иногда удивительным образом собираются, как пазлы.

И появляется соблазн «головоломку», состоящую из отдельных фрагментов, собрать в целую картинку.

Новые клиенты, точнее клиент, женщина за пятьдесят. Назовем ее Светлана. Новая история. Имена, даты, события,… Все новое. Но…
Но, слушая эту новую историю, я несколько раз ловила себя на мысли, что готова сама продолжить ее рассказ. Потому, что знаю не только «сюжет», но и детали… И только моё профессиональное любопытство, в самом хорошем смысле этого слова, позволяло удержаться в консультативных рамках.

Буквально пару часов назад я попрощалась с семейной парой. С удовольствием отметила для себя: получен хороший, устойчивый результат. А это означает, что записи, генограммы, тесты,… перемещаются из актуальной картотеки в мой личный архив, причем, ровно до того момента, когда, согласно  нашему договору, по их просьбе я должна буду удалить все их личные данные.

И вдруг, как будто вновь зазвучали знакомые имена и истории.

«Глокая куздра штеко будлонула бокра и…»

Игнорировать узнаваемые детали оказалось совсем непросто. Для начала я попыталась рассказ Светланы почти целиком уложить в логику той самой «глокой куздры», которая «штеко будлонула бокра и курдячит бокренка». То есть, фактически все корневые морфемы заменить на абсолютно бессмысленные сочетания звуков, чтобы своими, узнаваемыми с полуслова деталями, не подменить оригинальные. То есть, в сухом остатке только: кто, что и как.

На первой консультации она сказала, что ощущает себя «бумажной салфеткой, которую использовали и выбросили в мусорное ведро, жилеткой, в которую поплакали и высморкались» (слова приведены без изменений).

—  Я не хочу быть жилеткой, ─ сказала она.  Но не хотеть ещё не значит уметь.

— Посоветуйте, подскажите, научите, как не позволять использовать себя.

— Посоветовать? Подсказать? Научить?   Это точно не ко мне.

А вот попытаться «демонтировать конструкцию», под кодовым названием «жилетка», можно. И вот это как раз ко мне.

ОДИНОЧЕСТВО ВДВОЕМ

Светлана в роли замужней женщины пробыла меньше года, так и не успев толком понять, каково это – быть замужем. Из всего замужества она запомнила только развод со скандалом, дележ имущества и проклятия свекрови.

После сорока она окончательно решила, что ни женой, ни матерью не станет уже никогда. И перевезла к себе в свою однушку овдовевшего отца. Отец в свои 64 года выглядел очень уставшим, потухшим, безвольным. И Светлане не составило никакого труда просто физически переместить отца на две тысячи километров «из пункта А в пункт Б».

Про последствия воплощения в реальность модели совместного проживания ей не хотелось думать, да и «не моглось». А вариант раздельного проживания с оставшимся «одиноким и беспомощным» родителем, идущий вразрез с родительской установкой, полученной и усвоенной Светланой ещё в детстве, она рассматривала как предательство.

Вот так, вдвоём с отцом она и провела более десяти лет.

Все эти годы единственное, что их сближало, по словам Светланы, это те несколько сигарет, которые они выкуривали вместе по вечерам.

Стремительное появление Виктора в жизни Светланы и столь же стремительное его исчезновение оставило горький привкус усилившегося и обострившегося чувства одиночества.

А БЫЛ ЛИ ВИКТОР?

В тот вечер она, как обычно, шла переулками, не ведущими напрямую к дому. Оттягивала момент неизбежного и очень трудно дающегося ей контакта с отцом. Ей даже понравилось так петлять, что все время получалось отдаляться от дома, а не приближаться к нему.

Виктор тоже никуда не спешил. После вчерашней ссоры с женой он вообще сомневался, есть ли у него дом. Он второй день отчаянно «искал» поддержки. Искал у друзей и у врагов. Топил печаль в алкоголе. В общем, Светлана оказалась рядом совершенно случайно…

Все закончилось через несколько дней.

Внезапное появление Виктора и такое же внезапное его исчезновение вызвало переживание горя, потери, которое быстро сменилось гневом на себя за то, что «опять оказалась в роли «жилетки». Все это уже было, было, было.

ИСТОРИЯ, КАК МОЗАИКА

Из деталей этих историй могло бы сложиться новое единое мозаичное полотно с драматическим сюжетом. Тяжелое, неустойчивое, подверженное разрушениям и постоянно требующее дополнительных ресурсов на восстановление.  Но не сложилось. Каждая деталь осталась на своем месте.

Мы все большие мастера рассказывать истории про себя. И то, что мы рассказываем о себе, имеет одно удивительное свойство – пластичности.  То есть рассказ, который, по сути, как бы остается неизменным, на самом деле все время изменяется.

Светлана оказалась на редкость одаренным «рассказчиком».

История еще не завершена… И название к ней она еще не придумала. Но в рассказе уже появились две очень важные главы: «Я женщина» и «Полюбить себя?». Есть готовность Светланы дать миру ещё один шанс произвести на себя впечатление.  Пространство освободилось.  И внутренние ресурсы есть.  Есть! Я проверяла.

Хватит ли сил и терпения?

Не  знаю…

Запрос на изменения ещё не прозвучал… И у меня нет никаких оснований торопить её. Ведь право выбора вектора своего движения, или остановки принадлежит Светлане.

Психолог работает только по запросу клиента.